Колыбельная

[Elizabetha]

Не совсем деньрожденческий, но все же клип про Зигфрида. И про Райнхарда, конечно.

@темы: видео, фанарт, Рейх

---

С Днем рождения, Кирхайс!

[Tara Aviniony]

@темы: даты, Рейх, Персонажи

---

[Arashi-opera]

Кому больших, красивых, годных для распечатывания картинок?
www.zerochan.net/Legend+of+the+Galactic+Heroes

---

[Арибет]

Дорогие галактические сограждане (особенно имперцы )) А есть ли где расписанные с иллюстрациями звания имперского флота? А то в адмиральских я разбираюсь, в более нижних чинах тоже, но вот в ступор вводят звания среднего звена (капитаны и etc), что-то я совсем запуталась в этих финтифлюшках, которые у них там нарисованы. На gineipaedia.com/wiki/Portal:Main есть перечень званий, но без картинок, а хотелось бы вот как тут например. Если же нет, то есть где ресурсы, где подробно письменно описаны звания, тогда я попробую сама составить перечень с иллюстрациями. Спасибо

@темы: Вопросы, Рейх

---

маленький вопрос

[Альре Сноу]

Дорогие сограждане по Галактике! А не знает ли кто-нибудь, где можно скачать английские субтитры? В смысле - в текстовом виде, чтобы их подключить к видео в хорошем качестве. (в субтитрах и хитростях подключения не разбираюсь пока, поэтому пардон за возможную кривость формулировок)
Заранее спасибо.

@темы: Вопросы

---

Развеселый гон по Героям Галактики

[Кимури]

По-моему, здесь еще не было.

samlib.ru/e/eroshkin_m_a/bred.shtml
Михаил Ерошкин
Часть 1.

Ройенталь: Я бью два раза, второй раз по крышке гроба!
Шёнкопф: А когда я бью, даже в гроб класть нечего!
Розенриттеры: Командир, у вас к наплечнику прилип глаз!
Шёнкопф: Спасибо, это мой... Между прочим, господа имперцы могут уносить ноги. Кроме тех, что я отрубил. Они тоже мои.
Биттенфельд: Как - имперские ноги этому мяснику! Да я его!.. Нет, сначала задушу Оберштайна, а уж потом...
Адмиралтейство: Мы бы даже и помогли... с Оберштайном, конечно. Но он в хозяйстве полезен.
Розенриттеры: Командир, нас трое, а их триста! Что будем делать?
Шёнкопф: Н-да, как-то не очень честно. Нас ведь больше...
Оберштайн: Интересно, я один во всей Галактике арифметику учил?
Ян Вэньли: Вообще-то нет, просто я уже забыл за ненадобностью. У меня и так всегда с ответом сходится...
Розенриттеры: А мы подровняем, если что.
Шёнкопф (бросая топор и разрубая муху в полёте пополам): А вам слабо?
Лютц (сбивая из бластера комара, севшего на плечо Райнхарда): Топор - это не для интеллектуалов...
Райнхард: Лютц, я произвожу тебя в адмиралы флота!

Часть 2.
Райнхард: Адмирал Ян, я демократически избрал вас правителем Союза. "За" проголосовало подавляющее танками большинство.
Ян: Я так не играю.
Трунихт: Я тоже. Что я теперь буду делать?
Ройенталь: Как что? Лежать. В сухом прохладном месте.
Ян: Да я бы тоже поспал. Правда, в тепле.
Поплан: Кажется, мы по-разному понимаем слово "спать"... Юлиан, доложи адмиралу, что меня не будет до утра.
Кассельн: Юлиан, Поплан и Шёнкопф тебя плохому научат!
Шёнкопф: Уже научили...
Юлиан (бросая топор в пролетающую муху и промахиваясь): Упс...
Шёнкопф: Недоучили. Фредерика, доложите адмиралу, что Торхаммер вышел из строя ввиду... непредвиденных обстоятельств. Юлиан, руки-крюки, а ну марш на тренировку!
Фернер: Шеф, по агентурным данным Торхаммер на Изерлоне вышел из строя. Что будем делать в этой связи?
Оберштайн: Ничего.
Фернер: Но почему? Адмирал Ян временно лишился своего главного оружия!
Оберштайн: Во-первых, главное оружие у него на плечах, так что всё равно выкрутится. Во-вторых, наш обожаемый кайзер в порыве чувств может подарить Яну для замены что-нибудь... или кого-нибудь ещё. Например, Ройенталя. Торхаммер будет нервно курить в углу.
Ройенталь: А вот я не курю. Я только пью без просыху, и по бабам шляюсь. Кстати, как у них с этим на Изерлоне?
Шёнкопф и Поплан: Самим мало! Идите нах... на Хайнессен.
Хильда (просматривая присланные в адмиралтейство счета за спиртное): В самом деле, господа Двойная Звезда... Шли бы вы на Хайнессен! Там дешевле... А если пристрелите Трунихта, то и бесплатно нальют.
Ройенталь и Миттермайер: Считай, по-нашему, мы выпили немного... Не врём, ей-боги, скажи... Ой, кто это?
Прохожий: Памятник Але Хайнессену.
Ройенталь: Мы что, с ним вчера пили?
Миттермайер (мрачно): Ага, ты ещё сказал: "Несите больше, он крупный, ему много надо!".
Ройенталь (хватаясь за голову): Похоже, его долю тоже мы выпили... Ой, йоо...
Миттермайер (глядя на памятник): Ну, судя по тому, как его перекосило, он тоже принял участие... Или всегда такой был?

Часть 3.
Райнхард (сурово глядя на адмиралов, особенно на Двойную Звезду): Лорды, пэры, сэры, знайте чувство меры. Избегайте пьянства вы как западни... Миттермайер, ты что, записываешь?
Миттермайер: Эээ... нет. Это научное...
Райнхард: ???
Миттермайер: Я опроверг теорию Штаадена!
Штааден: Блин, выучил на свою голову! (взрывается от ярости вместе с флагманом).
Меркатц: Экие нервные преподаватели в Гайерсберге пошли. Хорошо, что я оттуда уволился. Тот ещё гадюшник был. А здесь у меня даже степень признали. И коллеги здесь душевные, нальют завсегда.
Бьюкок: Ну, за встречу!
Райнхард: Так... на чём я остановился.
Оберштайн (механически воспроизводя последние слова): ...вы как западни.
Биттенфельд (просыпаясь): Мы как кто?
Байерляйн: Вы, шеф, спите, а тут дело серьёзное, между прочим, почище оперы и вечера стихов. Похоже, кайзер нам хочет сухой закон навязать.
Биттенфельд: Да это происки Оберштайна!
Ройенталь: Я уже знаю, из-за чего я подниму мятеж.
Миттермайер: Ну, ты это... не горячись... Может, они пока только ограничение по возрасту введут.
Байерляйн: Ну, всё, этой дедовщиной я сыт по горло!
Юлиан (ковыряясь в Торхаммере): А уж я-то как...
Бьюкок: Ну, за молодёжь!
Трунихт: Галактический Рейх вновь продемонстрировал всей Галактике свой тоталитарный оскал! По только что полученным нами данным, кайзер Райнхард собирается ввести во всей Галактике сухой закон!
Ян (падая с пульта): Блин!.. Первый раз в жизни согласен с Трунихтом!
Бьюкок: Ну, за свободу!
Кесслер: Так, господа Двойная Звезда! Что это у вас в бутылке?
Миттермайер и Ройенталь: Лимонад! Третьим будете?
Райнхард: Знаете, Оберштайн, мне кажется, что это была не очень хорошая идея. Весь Рейх на грани мятежа. А пьют, кажется, ещё больше. У Биттенфельда вообще, по-моему, белая горячка. Пришлось под домашний арест посадить.
Оберштайн (вполголоса): Да он всегда такой. Не вижу особой разницы. (Громко) Я всё обдумал, Ваше Величество. Мои люди распространяют слухи, что на введении сухого закона настоял я. Вашей популярности это не повредит. А в честь бракосочетания вы закон отмените. Вся империя будет счастлива и проникнется к вам глубочайшей признательностью.
Бьюкок: Ну, за счастье!

Часть 4.
Фридрих: Я хороший человек, меня просто плохо воспитывали... О, канцлер! Мне пришла в голову замечательная идея: было бы хорошо, если бы наш нобилитет... да, в общем, и весь Старый Рейх убил себя об стену!
Лихтенладе: Я собрал вас, господа, чтобы сообщить вам пренеприятнейшее известие. Его Величество скончался, не оставив наследника. (Вполголоса) Извините, Ваше Величество, ничего личного.
Брауншвейг: Ура! Теперь я буду главным!
Литтенхайм: Лучше я!
Лихтенладе: В очередь, сукины дети, в очередь! Однако, идея насчёт стены, кажется, была неплоха...
Оберштайн: Господа, кайзер скончался, не назначив наследника. Что вы на меня так смотрите? Я часто бывал несправедлив к покойному, но был ли покойный нравственным человеком? Нет, он не был нравственным человеком. Все свои усилия он положил на то, чтобы жить за счёт общества, но общество не хотело, чтобы он жил за его счёт. А вынести этого противоречия Фридрих Голденбаум не мог, и потому умер.
Брауншвейг: Переименовать крепость Гайерсберг в мою честь! И Один! И Рейх! И всю Галактику!
Гарнизон Гайерсберга: Убей сибя апстену!
Ансбах: В самом деле, ваше высочество, надо уметь проигрывать... Господа, принц Брауншвейг убил себя об стену. Граф Лоэнграмм, я отомщу за моего господина!
Райнхард (удивлённо): Кому? Стене?
Лихтенладе: Ну, всё, теперь я буду главным.
Райнхард: Ага, щазблин (рисует что-то на стене).
Лихтенладе: И что это? Что это за народное творчество?
Райнхард: Это индейская народная изба. Называется "фигвам".
Лихтенладе: Дожили... Мы его, можно сказать, на помойке нашли, отмыли, почистили, накормили, а он нам фигвамы рисует!
Райнхард: Врага народа канцлера Лихтенладе убить об стену! Тьфу, блин, привязалось... В общем, к стенке его! Членов семьи врага народа - тоже...
Ройенталь: Эй, постойте, у меня там любовь!
Ланг: Запишем: "адмирал Ройенталь изменил родине с женщиной".
Райнхард: Интересно, а от родины у него дети есть?
Миттермайер: Я бы не удивился... И почему так всегда - одним всё, а другим - ничего?
Ройенталь: Не переживай, Волк. У тебя тоже будет сын. От меня.
Слэшеры: Вау!
Союз и Рейх (хором): По слэшерам! Из Торхаммера! На максимальной мощности!..
Слэшеры благоразумно смываются в другую далёкую галактику.
Ройенталь: Ну, нельзя же всё так извращённо понимать! Должен же кто-то усыновить Феликса, когда я убью себя об стену...
Оберштайн: Да вы что, с ума все посходили? От стены скоро ничего не останется! Между прочим, стена - не личная собственность кайзера и не игрушка для буйных адмиралов, а вещь казённая! (закрашивает "фигвам" и вешает табличку "Осторожно, окрашено!").

Ночь. Кто-то крадётся вдоль стены.
Утром восходящее солнце освещает надписи:
"Танака - ядовитый гад!"
"Да здравствует демократия!"
"Кайзер, убей сибя апстену!".

Часть 5.
Миттермайер приходит в адмиралтейство и заваливается спать. Вчера он встречал жену, и по этой причине у него была бессонная ночь.
Байерляйн сидит на телефоне и работает автоответчиком с посылом на три, пять, семь и более букв.
Звонок срочного сообщения.
Байерляйн (читает вслух): Кайзер и Ройенталь начинают раздел имущества. Тчк. Сначала флот пилить начнут, а потом - Рейх. Тчк. (Вскакивает) Шеф, проснитесь, скорее!
Оберштайн: Мне наша империя телевизионную игру напоминает. "Что? Где? Когда?" называется.
Фернер: Почему?
Оберштайн: Потому что непонятно, что и где в следующий момент случится, и когда всё это закончится.
Ланг - Рубинскому: Дядя, огоньку не найдётся? Тьфу! Ты что меня спалить хочешь?
Аннерозе: И когда это безобразие кончится? У меня от вашего дыма все цветы завяли!
Райнхард: Цветы не от дыма вянут. Они вянут там, где атмосфера слишком сердитая.
Аннерозе: А у вас в Рейхе она слишком весёлая! Вы и с Байерляйном на вечер стихов, и с Миттермайером и Ройенталем в поход на Хайнессен, и Изерлон в который уж раз покорять вознамерились. Уж не знаю, чего вам и не хватает...
Райнхард: Ну, положим, Хайнессен Ройенталь и Миттермайер взяли без спроса...
Ян Вэньли: И ведь нет, чтобы поиграть и обратно вернуть...
Оберштайн: Хуже детей, ей-боги... Особенно Ройенталь. А ведь флотская медкомиссия шила не обнаружила... И чего им неймётся, ройенталям этим?
Ланг (открывая чемодан с компроматом): И вообще, они в последнее время жутко свинячат! Пьянствуют, вступают в связи с женщинами, используя своё служебное положение, ни черта не делают, да и делать-то ничего не могут, потому что ничего не смыслят в том, что им поручено!
Грильпарцер (показывая фото Ройенталя в автомобиле): Машину зря гоняет казённую!
Райнхард (диктует приказ): Послать войско. Выбить Ройенталя с Хайнессена. И чтоб духу их здесь не было через пять минут!
Оберштайн: Войско взбунтовалось! Говорят, кайзер не настоящий!
Мятежники: Живьём брать самозванцев!
Райнхард: Шагом марш по стойке смирно! Здесь вам не тут! Здесь вас быстро отвыкнут водку пьянствовать и безобразия нарушать! Я сейчас разберусь, как следует, и накажу, кого попало!
Бывшие мятежники: Зиг кайзер!
Райнхард: За мной!
Оберштайн: И почему я не пошёл врачом в сумасшедший дом?.. Такая спокойная работа. И диагнозы такие простые...

Часть 6.
За окном идёт снег и рота розенриттеров.
Розенриттеры: Маруся! Молчит и слёзы льёт! От грусти! Болит душа её!
Ян Вэньли: Генерал, а ваши подчинённые не могут петь мысленно? Или хотя бы вполголоса?
Шёнкопф: Мой адмирал, мы считаем, что пора выступать и изгнать оккупантов с нашей земли! Смерть проклятым захватчикам!
Ян Вэньли: Ну, зачем вы так сразу - 'смерть'?.. Может, они перевоспитаются? Райнхард - такой воспитанный молодой человек. Просто у него было трудное детство.
Юлиан (вполголоса): У меня вообще весь переходный возраст прошёл в сумасшедшем доме, а я, между прочим, не ломаю мебель в галактических масштабах.
Шёнкопф: Ну, так давайте перевоспитаем! Вот я, например, Ройенталя чуть не... перевоспитал. Ещё бы три минуты - и его было бы не узнать! Предлагаю провести с адмиралтейством Рейха и кайзером разъяснительную работу.
Штаб оккупационных войск. Офицеры прослушивают эфир.
Первый офицер: Слушай, а что такое - 'разъяснительная работа'?
Второй офицер: Не понимаю. Незнакомые слова. Особенно 'работа'. Сообщи начальству.
Ренненкампф: Что это у вас в Союзе понимают под словами 'разъяснительная работа'?
Лебелло (бледнея): Это такое... международное слово. Бить будут.
Всё начинает ломаться и взрываться. Врываются розенриттеры.
Розенриттеры: Всем лежать, работает ОМОН 'Полк розы'!
Шёнкопф: Все, у кого есть жёны, невесты и девушки, могут выметаться! Не хочется лишать ваших дам кавалеров...
Ренненкампф: Блин, и почему я старый холостяк?
Ян Вэньли: Между прочим, генерал, от вашей воспитательной работы Ренненкампф уже повесился.
Шёнкопф: Жаль... А у меня ещё было столько идей!
Поплан: Идейный ты наш... Родную ночь воспитать не может, вот на имперцах и тренируется. Юлиан, а откуда у тебя такой фингал?
Юлиан (озираясь в поисках укрытия): Я пытался объяснить Кате... Катерозе, что её отец - не такой уж плохой человек...
Откуда-то доносится звон бьющейся посуды, грохот взрывающихся боеприпасов и неразборчивые проклятия. Вооружённые силы Союза залегают. Вооружённые силы Рейха ретируются на историческую родину. Вальтер фон Шёнкопф безуспешно пытается поднять розенриттеров в атаку. Оливер Поплан, Юлиан Минц, Ян Вэньли, Дасти Аттенборо и все остальные бросаются на Шёнкопфа и прижимают его к земле.
Поплан: Так, придётся взять ведение переговоров на себя. Если не вернусь, считайте меня... а, кем хотите, тем и считайте! (берёт белый платок и начинает с ним ползти куда-то в направлении выкриков и взрывов).
Грохот понемногу стихает. Через некоторое время Поплан возвращается.
Поплан: Уф... Господа, достигнуто соглашение о временном перемирии. Но тебе, Вальтер, придётся отдать ей все карманные деньги за пятнадцать лет.
Ян Вэньли: Объявляю вам благодарность от лица командования. Нам только войны на два фронта не хватало. Генерал, займитесь своими прямыми обязанностями, хватит изображать Макаренко.
Шёнкопф: Полк, равняйсь! Смирно! Поротно, налево шагом марш! Песню запевай!
Ян Вэньли: Опять налево... Неисправим.
Розенриттеры: Маруся! От счастья слёзы льёт! Как гусли! Душа её поёт!
Юлиан: Оливер, а к ней подойти-то уже можно?
Поплан (задумчиво): Наверное, можно. Но лучше надеть доспех.

Часть 7.
Миттермайер: Это ещё что такое? Какой такой сценарий? Мы в адмиралтействе, а не на киностудии!
Режиссёр: Воля кайзера, ваше превосходительство! Его величество считают необходимым поднятие киноиндустрии. Так и сказали: из всех, мол, искусств для нас важнейшим является анимэ кино!
Оберштайн: И цирк... Цирк у нас, впрочем, и без того ежедневно.
Миттермайер: При всём уважении к воле кайзера, господин военный министр, это ни в какие ворота не лезет! Что это, например, за молебен посреди боя? Да меня на следующий день после такого как терраиста арестуют!
Режиссёр: Это аллегория благословения богов, снисходящего на флот Рейха!
Миттермайер: А где я навожу во вражеский крейсер орудие вручную - это аллегория повреждённого сервомотора? Вручную его всё равно не сдвинуть.
Режиссёр: Это символ мужества и находчивости. Что же ещё можно сделать в такой ситуации?
Миттермайер: Расстрелять ремонтную команду, например. Впрочем, если по кораблю шарахнуло так, что заклинило сервомоторы орудий, ему всё равно хана. Ремонтной команде в том числе. Так, а это что такое???
Режиссёр: Эээ... история любви, ваше превосходительство... Законы жанра требуют...
Миттермайер: Вы что, спятили? Я женатый человек! Да пусть меня лучше в терраизме обвинят! В тюрьме, по крайней мере, сковородкой бить не будут... Вон, пусть Ройенталь играет, ему это подходит.
Ройенталь: Ну-ка, дайте посмотреть... Где тут у вас любовные сцены?
Режиссёр: Вот, вот и вот.
Ройенталь: И только? И с этой малахольной дурой дамой мне весь фильм роман крутить? Тут даже ни одной постельной сцены. Не пойму, Вольф, чего ты волнуешься...
Миттермайер: Женишься - узнаешь.
Ройенталь (задумчиво): Игнорамус эт игнорабимус... А хотя бы врукопашную я там буду драться? Желательно с превосходящими силами противника. Кстати, каскадёров подберите покрепче.
Режиссёр: Главный герой - воплощение чести и долга, а не грубой силы. Ему не солидно махать секирой.
Ройенталь: Тьфу на вас! Не сценарий, а список заповедей... Даже прелюбодеяние - и то в виде аллегории. А диалоги такие, что их только с мордой физиономией Оберштайна и произносить.
Оберштайн (заглядывая в сценарий): Знаете, ваше превосходительство, я никогда не дрался на дуэли. Но вы сейчас были как никогда близки к вызову с моей стороны... Играть этого идиота льтернативно одарённого типа?
Миттермайер (поднимая последний лист): А в конце ещё и расстреляют. Нет, я точно пас. У меня от таких намёков неприятные воспоминания... О, Байерляйн! Хотите стать киноактёром? (протягивает текст сценария).
Байерляйн (пробежав глазами текст): Знаете, ваше превосходительство... Я ещё ни разу не...
Ройенталь (с любопытством): И на дуэлях вы тоже ещё ни разу не дрались?
Байерляйн (краснея): Дрался... по одной причине. Но я никогда не пытался подать в отставку. Это даже не вечер стихов, это... (опять краснеет).
Присутствующие ждут, выругается ли Байерляйн.
Байерляйн: ...Простите, ваше превосходительство, разрешите на минуту вас покинуть?
Миттермайер (разочарованно): Разрешаю.
Байерляйн, распираемый эмоциями, выходит.
Ройенталь: На твоём месте, Вольф, я бы его догнал. Вдруг он подумал, что это приказ? Застрелится ещё...
Миттермайер выбегает следом.
Оберштайн: Ну, что ж, придётся мне, властью военного министра, принять непопулярное решение...
Вольфганг Миттермайер и Эва Миттермайер идут по улице мимо кинотеатра.
Эва: Дорогой, давай сходим на новый фильм!
Плакат на стене: 'AdmiralЪ. В главной роли - Фриц Йозеф Биттенфельд'.
Миттермайер: Интересно, что эта закорюка в конце обозначает?

Часть 8.
Ян Вэньли (с недоумением глядя в бумагу): Это что ещё такое?
Юлиан (заглядывая через плечо): Бла-бла-бла... за свободу... бла-бла-бла... против тирании... бла-бла-бла... обеспечить в срочном порядке. Ага! Адмирал, читайте с четвёртой страницы.
Ян Вэньли: Товарищи! Граждане! Братья и сёстры! Бойцы 13-го трёхцветнознамённого республиканского флота! Так, что это на меня нашло?.. Ах, да. Эти... (долго подбирает приличествующее случаю выражение, так и не найдя подходящего, делает красноречивую паузу)... господа в нашем правительстве обязали все соединения республиканского флота снабдить разными видами агитационных материалов. С целью поднятия боевого духа. Я лично полагаю, что если добавить в чай чуть-чуть побольше бренди...
Юлиан: Адмирал, мне кажется, что вы в последний год и так излишне часто потребляете этот агитационный материал!
Фредерика: А ещё можно развесить везде мишени для учебной стрельбы. В цветочек.
Поплан: И на каждой нарисовать Трунихта!
Шёнкопф: Меткость возрастёт невероятно... Кстати, на манекены для рубки я бы тоже кое-какие портреты наклеил.
Багдаш: Члены правительства вас неправильно поймут. А адмирала Яна и так подозревают в заговоре.
Шёнкопф: И, к сожалению, совершенно напрасно.
Поплан: Ну, тогда можно частушки сочинять.
Сидит Райнхард на березё,
А берёза гнётся -
Посмотри, товарищ Трунихт,
Как он... ушибнётся!
Иван Конев: Блин, выучил русскому фольклору на свою голову!
Патричев: Можно ещё лозунги развернуть.
Шёнкопф: Точно! (разворачивает транспарант с надписью 'Розенриттер - всем ребятам пример!').
Ян Вэньли: А где здесь ударение? И в чём пример? Пьянки, драки, бабы?
Шёнкопф: Скажете тоже... Шампанское, дуэли, прекрасные дамы!
Кассельн: Юлиан, уйди отсюда, они тебя плохому научат.
Юлиан: Да, ладно... Чему уж такому они научат? Вот помню мы с контр-адмиралом Аттенборо...
Аттенборо (торопливо): Лучше всего - придумать боевой клич, короткий и энергичный. Вот у имперцев например всё коротко и ясно: 'Зиг кайзер!' - и никаких гвоздей.
Поплан: Ну, можно что-нибудь вроде 'Да здравствует демократия!'?
Шёнкопф: Не звучит. И кого ты хочешь таким кличем напугать? Имперцев? Не смеши мой берет... который я посеял где-то под Капче-Ланкой...
Поплан: О! Я придумал! 'Кайзер, убей сибя апстену!'.
Ян Вэньли: Кажется, это уже где-то было...
Юлиан: Точно. Когда мы с Оливером были на Одине...
Поплан (торопливо): Ну, хорошо, не нравится мой вариант - придумайте свой.
Мюрай (хладнокровно): Господа, мне не хочется вас прерывать, но приближается имперский флот...
Все, кроме Яна и Фредерики, хором: @#$%^!
Ян Вэньли: Довольно коротко и очень энергично, ничего не скажешь. Лейтенант Гринхилл, не вносите последнее высказывание господ офицеров в протокол. Юлиан, уйди отсюда, они тебя плохому научат!

@темы: юмор, фанфики

---

Конец Брауншвейга

[W. Dee]

В общем, кусочек гона на тему..

Открывается занавес. Под ярким лучом софита в самой что ни на есть пафосной позе стоит герцог.

Брауншвейг:

- Яду! Чашу мне с отравой!
Будет мне земля периной,
Будет смерть моя отрадой,
Отворю рукой я сильной
Дверь тяжелую в Вальгаллу!
Встретят там меня девицы,
Очи сини, губы алы,
Из одежды лишь струится
Гладь волос по нежным спинам.
Дайте чашу, дайте чашу,
Ядом мы украсим вина,
Что украсят гибель нашу!

Сзади подходит Ансбах с бокалом вина.

Брауншвейг:

-Это что?

Ансбах:

- Просили чашу,
Вот вино, а вот отрава.
Герцог, покажите Вашу
Храбрость той ораве!

Брауншвейг: (принимая бокал, с все меньшим энтузиазмом)

- Вот вино, в него мы яду..
Быстрый он, как говорили.
Ансбах, стой! Побудь-ка рядом,
Чтоб тебя там не убили..
Вот вино, а может все же
Сдаться, победитель будет
Милосерден с нами может.. (возвращает бокал Ансбаху)

Ансбах:

- Вас за это всяк осудит!
Герцог, разве вы готовы
Без борьбы и на колени,
Дать себя поймать в оковы?
Ваша слабость не изменит
Положения мальчишки,
Нас уже он погубил..

Брауншвейг: (грозно)

- Что-то о себе ты слишком
Много возомнил!

Ансбах: (с оттенком грусти)

- Сам тогда приму я меры,
Если, герцог мой, у Вас
Не хватает сил и веры
Этот яд принять сейчас. (надвигается на герцога)

продолжение мб следует..

и в качестве бонуса, чтобы не расстраиваться, самый конец этой истории:

Ансбах решил пронести пулемет,
Спрятал его в брауншвейгов живот.
Ну а зачем еще для страны
Дядьки пузатые, в общем, нужны?

@темы: юмор, Рейх

---

"Собачий вальс" часть первая

[Белочка Тилли]

Фэндом: ЛогГ
Время действия: а кто ж его знает. Осень на дворе.
Автор:  Белочка Тилли
Название: "Собачий вальс"
Пейринг: Пауль фон Оберштайн и его пёс/Оригинальные персонажи
Тестеры:  Гела,  Яртур
Особая благодарность:  Epiphaniaa,  Старый Таможенник,  СветЛанка
Рейтинг? А никакого!
Приддуприджддение: ООС, полагаю, - в количестве!


Голова дико болела. Пауль включил протезы и посмотрел на часы. 6-30. Как в будни.

"Прелестно! Единственный выходной за две недели, а я не сплю. Ещё немного такой жизни и - здравствуй, специализированная клиника! И голова ещё раскалывается. Был в моей жизни один человек, который ухитрялся за пять минут приводить мою голову в порядок, но где он теперь... Надо начинать пить снотворное"
- Ладно! - сказал он уже вслух. - Вставать - так вставать. "Заодно и Отто пойду прогуляю. И так скучает без меня, бедняга"

Пёс как будто чувствовал. Выскочил в коридор, вилял хвостом, заглядывал в глаза. "Хозяин, ты дома?! Хозяин, мы наконец пообщаемся?! И мы пойдём гулять? Вот прямо сейчас? Ура! Я счастлив!" - так и читалось на его мордахе. Хвост ходил ходуном. Пауль ласково потрепал пса по голове, пристегнул поводок, они вышли на улицу и направились в соседний парк. Пауль не без удовольствия разглядывал пса. Тот явно гордился собой и хозяином. Голова начала понемногу проходить, настроение стало улучшаться.

В парке было тихо и пусто, солнце только-только начинало проникать сюда. Пауль отстегнул поводок. Пёс с радостным повизгиванием кинулся вперёд по дорожке.

Пауль не спеша пошёл следом. Было ясное тихое октябрьское утро. Холодное и звонкое. Казалось, можно было услышать как падает лист, и как встаёт солнце. «Какая же красота! - подумал Пауль. - Как жаль, что сейчас так много работы и вряд ли я увижу эту красоту в этом году ещё раз!»

Внезапно Пауль почувствовал: что-то изменилось. Он огляделся и увидел, что его пёс на лужайке уже не один. Отто дружелюбно обнюхивался с довольно крупным и лохматым чёрным псом. Собаки познакомились и принялись резвиться вместе. "Может, найти ему подружку? - подумал Пауль. - Всё веселее будет". Собаки на лужайке вовсю прыгали, бегали, боролись, одним словом - радовались жизни во всех её проявлениях. Отто вел себя как щенок, напрыгивал, пытался шутя прихватить приятеля за плечо, а чёрный позволял даже валить себя на землю и подставлял пузо. Новый знакомец Отто понравился Паулю. Молодой, энергичный, дружелюбный и любопытный пёс. "Надо будет попробовать разыскать хозяев и поблагодарить их", - решил он. Однако уже через несколько минут Пауль забеспокоился. Отто стал явно проигрывать своему молодому приятелю. Он всё чаще оказывался на земле, медленнее поднимался и пыхтел на бегу. Но что больше всего напугало Пауля, его пёс не собирался выходить из игры.

- Отто, ко мне! - не реагирует. «Соскучился по таким прогулкам, но надо же что-то делать! Этот чёрный явно не понимает и может переборщить!»

- Веня, ко мне! - раздался рядом властный женский голос. Чёрный обернулся, вильнул хвостом, но продолжал резвиться. То, что Отто выбивается из сил, молодой пёсик просто не понимал. После следующего кувырка Отто сел, вывалив язык.

Пауль с надеждой обернулся на голос. Из соседней аллеи выходила высокая женщина лет тридцати в спортивном костюме.

- Фу!!! Ко мне, кому сказала! - и чёрный, виновато повиливая хвостом, побежал к хозяйке. Женщина повернулась к Паулю. - Не волнуйтесь. Ничего плохого он Вашему псу не сделал. Просто молодой, энергия фонтанирует. Сейчас разберёмся.

Тем временем чёрный подбежал к хозяйке и умильно сел, заглядывая ей в глаза. Отто, отдышавшись, трусил следом.

- Ты что творишь, поросёнок?! - Дама властно и жёстко ухватила пса за шкирку и буквально встряхнула, красноречиво показывая свёрнутый поводок.
«Ого!» - поразился Пауль.
- Тебе сколько раз сказано: «Ко мне!»?! А?! Не смей так больше делать! Нельзя! - Пёс уткнулся мордой в землю у ног хозяйки и виновато повизгивал. Возражать он не пытался.

Паулю стало жалко пса.

- Сударыня, прошу Вас, не ругайте его так! Ничего ведь не случилось. - Отто уже практически отдышался.
- Спасибо, - улыбнулась женщина. - Видимо, Вы — добрый человек. Но, к сожалению, Венн — служебный пёс. Он просто обязан знать и беспрекословно выполнять любые команды хозяина.
- Любые? - Пауль заинтересовался. - Я своего и не учил ничему. Отзывается — и хорошо.
- Так у нас с Вами и собаки разные, - снова спокойно улыбнулась женщина. - Ваш далматинец — идеальная домашняя собака. И встретить хозяина на пороге, и поговорить, и прогуляться не спеша и с достоинством. А при случае и вора или хулигана спугнуть может. А у меня чёрный терьер. Служебная собака. И слушаться хозяина он должен беспрекословно. Это не в плюс ни Вам, ни мне, ни нашим собакам. Это просто факт.
- Понятно, сударыня. Спасибо Вам и Вашему псу. Думаю, Отто давно так не резвился, - Пауль повернулся. - Отто, пойдём.
- Не за что. Кстати, - женщина подошла к Отто. Тот обнюхал новую знакомую и завилял хвостом. - Вы давно показывали его ветеринару?
- Относительно недавно. А что такое? - Пауль надеялся, что со стороны он выглядит спокойно.
- Надеюсь, что ничего страшного. Но, по-моему, Вы его неправильно содержите. Посмотрите сами, он немного полноват, шерсть жирно блестит. Должна по-другому. Как он двигается, Вы видели. Ему ведь лет 8 — 9?
- Да, - Пауль машинально прикрыл глаза рукой. Было улучшившееся настроение резко упало. Он ощутил страшную усталость. - Когда он ко мне попал, ветеринар тоже сказал — 8 — 9. Это было полгода назад.
- Попал? - брови женщины удивлённо взлетели. - То есть он у Вас не с детства? Недавно?
- Недавно, - вздохнул Пауль. Он почему-то понял, что этой женщине можно доверять. - С полгода назад пришёл ко мне на работу и сел около ног.
- Ах ты, лапа, - женщина повернулась к далматинцу. - Вы позволите? - Пауль кивнул. Отто снова завилял хвостом. Женщина ласково погладила Отто и опустилась рядом на корточки. Веня тут же подсел к хозяйке с другой стороны. - Значит, знаете о его здоровье немного. Чем Вы его кормите?
- Разным, - пожал плечами Пауль. - Но особенно он любит сметану и куриное мясо...
- И конечно, же часто их получает! - закончила собеседница. - Постарайтесь сократить! Особенно сметану. Сметану надо убирать!
- Но почему?! - удивился Пауль.
- Да потому что сметана - невероятно жирный продукт. Он попросту убивает печень. И ещё потому, что собаки - это хищники! Им мясо надо, - она ласково поглаживала собак. - К тому же, от избытка жирного и молочного как раз лишний вес и накапливается. Максимум — нежирные творог и кефир.
А курица, конечно, мясо, - продолжила она. - Но диетическое, лечебное. Его и животине, и человеку советуют, когда он или болеет, или только-только начал поправляться после болезни.
- Простите, - резко дёрнулся Пауль. - Вы ветеринар?
- Официально — нет, - спокойно ответила она. - Но, сколько я себя помню, в моём доме всегда жили животные. И кошки, и собаки, и лошади. Отец у меня — офицер, и жили мы иной раз в таких местах, где дипломированного ветеринара днём с огнём не найдёшь. Поневоле кем угодно станешь. Да и люблю я их, четвероногих.

Паулю стало неловко. «Действительно, сам кем был и кем стал».

- Так Вы, сударыня, полагаете, что нам с ним следует сменить ветеринара?
- Не знаю, - она поднялась. - Повторюсь — я всего лишь практик с опытом. Но поговорить с другим специалистом, думаю, лишним не будет. И ещё..., - она помялась, - Побольше гуляйте с ним. Вот так, как сегодня, активно и не торопясь. Я понимаю, что вот так выделять время нелегко, но поверьте - это и ему, и Вам на пользу пойдёт. И физически, и психологически.
Но нам с Веней пора. Приятно было пообщаться. Удачи вам обоим. Веня! За мной! - и не спеша, размеренно побежала по одной из аллеек. Большой чёрный пёс трусил рядом с хозяйкой.

Пауль посмотрел им вслед. «Интересно», - подумал он. - «А ведь эта дама во многом права. Сегодня же распоряжусь поискать другую ветклинику».
- Пойдём, - кивнул он псу. - Пора домой.

Через пару дней найденный по рекомендации доктор Бюхгольц подтвердил слова Незнакомки из парка (как про себя назвал женщину Пауль). И рекомендации дал примерно те же самые. Пауль успокоился. "Я не ошибся. Этой женщине можно доверять".



(Продолжение следует)

@темы: фанфики, Рейх

---

Легенды Галактики: Святой Грааль

[Elizabetha]

О клипе читать здесь

Автор: Gambetta1877
Название: Legends of the Galaxy: the Holy Grail (Легенды Галактики: Святой Грааль)
Фандомы: аниме "Легенда о героях Галактики" и "Вольтрон"
Жанр: трейлер, кроссовер
Категория: джен, немного гет
Рейтинг: PG
Персонажи: Райнхард фон Лоэнграмм, Ян Вэньли, Алура и др.
Дисклеймер: отказываюсь от прав, все они принадлежат создателям аниме; музыка "All or nothing" принадлежит группе Brand X Music.
Саммари: Уже больше века продолжается война между Галактической Империей и Альянсом Свободных Планет. Однажды ночью воин Альянса- девушка с пророческим даром - видит во сне таинственный талисман и людей в черных одеждах, которые охотятся за ним. Девушка обращается за помощью к своему предводителю - специалисту по символам. Вместе они приходят к разгадке тайны Святого Грааля. Но от них осталось скрыто самое главное: существование третьей силы, которая все полтора века провоцировала войну и сталкивала стороны, дожидаясь момента, когда сможет заполучить Грааль. Чтобы победить эту силу, у Альянса и Империи остается единственный выход...
Комментарии: в клипе использованы фразы из фильмов "Гарри Поттер", "Властелин Колец" и "Код да Винчи".

Перевод англоязычных фраз

Перевод:
"Что за артефакт? Я никогда о нем не слышала".
"Слышали. О нем знают почти все. Он известен как Святой Грааль".
***
"Это древний символ одного смертного мужчины".
"Постойте. Вы хотите сказать, что Святой Грааль - это человек?"
***
"Приведи его ко мне".
***
"Они никогда не научатся... Какая жалость".
***
"Вы или объединитесь, или проиграете".
***
"Будь рядом со мной".
"Всегда".
***
"Больше никто не погибнет. Не из-за меня".
***
"Нет. Это невозможно!"

@темы: видео, фанфики, Рейх, Изерлон

---

Некоторые вопросы по матчасти

[Erich_F]

1. Что у нас в Рейхе с образованием? Я так понимаю, что строго раздельное, и на этом мои познания заканчиваются. Во сколько дети идут в школу? Сколько этапов получения образования (начальная школа, средняя, академия...)? По сколько лет учатся?
2. Насколько сильно было расслоение между аристократией и простыми людьми?
3. Какие вообще украшения носили мужчины (речь сейчас о Старом Рейхе)? Из показанного я заметил брошки, скорее всего, были кольца. Было ли ношение украшений привилегией аристократии, или простолюдины побогаче тоже могли себе что-то такое позволить?

@темы: Вопросы, Рейх

---

[Агата Лерд]

Подскажите, пожалуйста, где можно откопать ТТХ "валькирий" и "спартанцев"? "Спартанцы" критичнее.
Единственное пожелание - русский язык, ибо даже с инглишем в сильных неладах гугл-переводчик, конечно, в помощь, но он же так переведет...

@темы: Вопросы

---

и снова текст

[Stakkars]

и снова о тех же)
Автор: Stakkars
Название: Хороший мальчик
Фэндом: ЛоГГ
Таймлайн: преканон
Герои: Оскар фон Ройенталь, Ройенталь-старший и несколько НМП
Жанр: ангст
Рейтинг: куда тут еще и рейтинг-то...
Саммари: немного о детстве некоторых таракановодов
Дисклеймер: все права принадлежат господину Танаке, а как же иначе
Предупреждение: за вхарактерность не ручаюсь. И да - признаю, видение у меня весьма... своеобразное.

Хороший мальчик

Дверь с виду совершенно обычная - как и все остальные в доме, из темного дерева, под цвет стенных панелей в коридоре. Он очень редко заходит за нее - туда, в кабинет хозяина этого дома, старшего в семье... Да и не зовет его отец никогда. Постучаться и открыть, услышав короткое "да".
Отец сидит за широким столом, заваленным бумагами, и что-то пишет, размашисто водя ручкой по листу. Мимолетный взгляд на незваного визитера, краткий вопрос:
- Зачем пришел?
Оскар невольно замирает, чувствуя, как исчезают из головы заготовленные заранее слова - правильные, верные, точные... Но мужчина напротив ждет, глядя на документы и раздражено хмурясь.
- Я хочу поступать в военную академию, - наконец говорит Оскар, и сам удивляется тому, как ровно и спокойно это звучит. - Мне нужно ваше позволение.
Он не добавляет "отец", знает, что Ройенталь-старший не терпит подобного обращения. Не от него.
- Решил сделать карьеру? - ухмыляется хозяин кабинета. - Думаешь, у тебя получится?
Оскар молчит, смотрит на стол - в глаза лучше не надо, не стоит... да, наверное, не получится, не у него. Но он будет стараться. Он сделает все, что сможет. Только отцу о том говорить нельзя.
- Что молчишь?.. Сам знаешь, что не справишься? - Ройенталь-старший сегодня в хорошем расположении духа, он еще даже не сердится. - Ладно, я разрешаю. Тебе еще что-то нужно?
- Герр Вейнер сказал, что надо будет сдать тесты в школе, чтобы подтвердить мои домашние результаты, - не поднимать голову, не поднимать... Не злить.
- Когда? - только и спрашивает отец.
- В следующий понедельник. Он съездит со мной, если вы позволите.
- Езжайте. Все? - а вот теперь голосе мужчины за столом появляются отголоски сдерживаемого раздражения.
- Да. Я могу идти?
- Куда хочешь.
Слегка поклониться - как учили его на занятиях, развернуться на месте и выйти из этого кабинета.
И только за темной, надежной дверью его накрывает: вдруг слабеют ноги и перехватывает дыхание... Оскар резко выдыхает и выпрямляется - все уже, уже поговорили. И было почти не страшно.
В понедельник он съездит в школу. И сдаст тесты, обязательно. Потому что иначе теперь нельзя.

Герр Вейнер стар, высок и всегда сдержан. И совершено не знает своего ученика. Потому что порой, когда Оскар наконец находит решение какой-нибудь особенно сложной, не дающейся ему задачи, или читает вслух стихи старых, полузабытых поэтов, герр Вейнер улыбается и называет его "хорошим мальчиком". А хорошим мальчиком Оскар не был никогда, уж он-то знает, но учителя не поправляет - пусть называет, как хочет.
Сейчас герр Вейнер нервничает, это видно: ходит быстро из угла в угол комнаты, в которой их оставили ждать результатов, поправляет порой пенсне коротким, резким движением, молчит... Оскар тоже нервничает, но не сильно - он сделал все, что мог. Лучше у него все равно бы не получилось, так чего теперь.
- Можно, я выйду во двор? - спрашивает он, заставляя своего учителя замереть на месте и оглянуться с пол-шага.
- Да, конечно, - кивает герр Вейнер, надо отдать ему должное: голос у него ровен и спокоен. - Я найду вас, когда освобожусь.
Он ничего не говорит про то, что выходить из внутреннего двора школы нельзя, знает: его ученик - на редкость осмотрительный и благоразумный мальчик.
Оскар молча встает и выходит на улицу - туда, к солнцу и другим мальчишкам, играющим в салки прямо посреди двора, заросшего короткой, почти полностью вытоптанной травой.
Он останавливается на крыльце, не торопясь приблизиться - это чужая игра, с незнакомыми правилами, а играть по неизвестным правилам да еще с чужими... по меньшей мере глупо.
Мальчишки бегают и смеются, саля друг друга, и новенького замечают не сразу - слишком тихо тот стоит в стороне, почти полностью скрываясь в тени. Наконец один из них, выбывший из игры и выпавший поэтому из всей этой веселой суматохи, подходит к самому крыльцу и смотрит оценивающе.
Оскар встречает чужой взгляд прямо, как давно научил его герр Вейнер - людям принято смотреть в глаза, всем, кроме отца.
Чужой мальчишка рыжеволос и взъерошен и на носу у него рассыпаны темно-коричневые веснушки.
- Привет, - говорит он и улыбается, - а тебя как зовут?
- Оскар фон Ройенталь.
- Ух ты, - удивляется непонятно чему мальчишка, - здорово звучит. А меня - Райнер Лезерхоф. А ты к нам надолго?
- Я только на сегодня, - тоже улыбается в ответ Оскар, - меня привез мой учитель, сдать общие тесты.
- А ты дома учишься, да?
- Да.
- Везет тебе, - непонятно вздыхает мальчишка по имени Райнер, - в школу ходить не надо...
Оскар не понимает, почему "везет" - школа ему понравилась, она гораздо светлее и больше их семейного особняка, и здесь есть другие дети. Но не объяснять же это новому знакомому.
- А чего ты тут встал? - спрашивает Райнер. - Пойдем с нами поиграем? - и снова улыбается.
Оскар улыбается в ответ и выходит из тени.
Они ждут его посреди двора: разные совершено, странные мальчики, которые каждый день ходят в эту школу, и учатся здесь, а не дома с герром Вейнером.
- Это Оскар, - представляет Райнер своего нового знакомого, - он сегодня тесты сдавал.
- Сдал? - хмыкает кто-то из ребят постарше.
- Не знаю еще, - спокойно отвечает Оскар, встречая ехидный взгляд. - Не сказали.
- Давайте, он с нами поиграет, а? - просит Райнер остальных, и они вдруг соглашаются, совершено естественно включая Оскара в свой круг.
С ними оказывается неожиданно весело и легко, и окрик герра Вейнера не сразу пробивается сквозь это щекотное, светлое веселье.
- Молодой человек! - терпеливо повторяет учитель с крыльца. - Нам пора.
Оскар останавливается и коротко прощается с ребятами, отдельно улыбаясь Райнеру.
И уже подходя к крыльцу, ловит вдруг за спиной тихое: "А ты видел? У него глаза разноцветные..."
Проклятые глаза, - отзывается эхом внутри, и Оскар чувствует, как застывает вдруг лицо.
- Вы все сдали, - сообщает герр Вейнер, - Вы молодец.
Молодец - это лучше, чем хороший мальчик, это больше похоже на правду...
- Вы не рады?
- Рад, - он заставляет себя улыбнуться, это он тоже умеет, давно. - Давайте поедем домой, герр Вейнер?
- Да, конечно, я уже вызвал машину.
И только внутри автомобиля, забившись в самый угол широкого сиденья, Оскар позволяет себе закрыть глаза - он очень устал сегодня.

В комнате солнечно и светло, в комнате царствует лето. И ничего не надо учить больше - результаты той, школьной проверки, уже отправлены в военную академию здесь же, в столице. Теперь остается только терпеливо ждать. И Оскар ждет. Герр Вейнер взял выходные и улетел домой, в свой далекий и странный Гарманштадт, где-то там, на севере Одина. Отца тоже нет дома - у него очередная деловая поездка, и Оскар совсем один в их большом особняке, не считая, конечно, слуг. Впрочем, он давно привык не обращать внимание на этих молчаливых, незаметных людей. Отец тоже с ними никогда не общается, это Оскар знает.
Исключение делается только для Мартина, их дворецкого. Он единственный сам заговаривает с Оскаром, спрашивает иногда, как дела, и сейчас - пока отца нет, - что следует готовить на обед.
Сегодня Мартин ловит Оскара в большом холле, как раз, когда тот выбирается из своей комнаты на улицу с книгой подмышкой.
- Добрый день, герр Оскар, - негромко говорит Мартин, - как вам сегодня спалось?
Оскар не любит большой холл - здесь висит портрет его родителей, огромный, прямо над сходящимися внизу лестницами. На него Оскар обычно старается не смотреть, и через комнату эту проходит быстро, почти пробегает. Но не ответить Мартину - невежливо, и Оскар замирает прямо посреди холла, едва спустившись с лестницы.
- Хорошо, - отвечает он чистую правду.
- Это радует, - слегка наклоняет голову дворецкий. - Что вам приготовить сегодня на ужин?
- Мне все равно, Мартин, - Оскар не сводит взгляда с входной двери, за которой - всего в паре десятков метров - ждет солнце и парк.
- Запеченная форель вас устроит?
- Да, Мартин, - темные стены холла давят, но Оскар сдерживает раздражение, дворецкий ведь не виноват. - Я буду рад всему, что вы прикажете приготовить.
- А пирог? - похоже, сегодня Мартин решил обсудить меню подробно, с деталями. - С черникой и взбитыми сливками?
- Как вам будет угодно, - кажется, это все-таки выходит резко, потому что дворецкий отступает:
- Прошу прощения за назойливость, герр Оскар.
Оскар уже не слушает, быстро шагая к двери.
Спину буравит взгляд женщины с портрета - за короткой вуалью почти не видно глаз, это Оскар знает, хотя никогда не рассматривал этот портрет, однако взгляд не отпускает... держит. У нее голубые глаза, у этой женщины, это Оскар помнит. Мама...
Дверь распахивается, выпуская его наконец наружу - к солнцу, ветру и шороху ветвей.
О том, что он очень любит пирог с черникой, Оскар вспоминает лишь на дорожке боковой аллеи.

Отец возвращается из поездки через три недели, пролетевших совершено незаметно, но к сыну не заходит. Впрочем, Оскар и не ждет этого - он давно научился чувствовать присутствие Ройенталя-старшего в доме, как звери шкурой чуют приближение угрозы. Сам не понимая того, Оскар становится незаметен, почти как слуги, и по дому старается лишний раз не ходить - не из своего крыла. А если и появляться в общих помещениях, то быстро и тихо. Впрочем, его комната никогда не была надежным убежищем, это Оскар давно тоже знает.
Гроза приходит внезапно, посреди очередного летнего вечера, когда золотистый свет солнца заливает просторную детскую - да, Оскар так и не перебрался из своей старой комнаты, впрочем, это ведь теперь ненадолго, - мягким, почти волшебным светом.
Шагов отца он не слышит - слишком увлечен очередной книгой, слишком ушел в сказочный мир древней легенды о бесстрашных героях. Дверь распахивается резко, стучит о стену, и Оскар вздрогнув, оборачивается на звук. Он знает, что увидит, он давно знает... и страх привычно поднимается изнутри к самому горлу, сжимая внутренности.
- Ты! - говорит отец слишком громко - он пьян, у него растрепаны волосы и расстегнутый жилет некрасиво перекосился на бок. - Ублюдок!
Оскар рано узнал, что это означает, давно понял, как примерить это к себе самому, но все равно, где-то внутри, глубоко, до сих пор теплится боль - от этого голоса, от того, что все, что будет сказано сейчас - он знает, знает каждое слово, - правда.
- Проклятый! - раскатисто выдает отец. - Богами... Урод. Ты принес нам несчастья, ты!..
Хочется отвернуться, сжаться, не быть... Оскар сидит прямо - ведь он уже почти взрослый, ему нельзя больше прятаться от правды, - и смотрит на страницы старой книги перед собой.
- Посмотри на меня! - требует отец.
Нельзя, нельзя... Оскар знает - будет только хуже, и не поднимает взгляда. Переждать...
- Посмотри на меня! - отец делает шаг вперед, в комнату, и Оскар послушно вскидывает голову - лишь бы остановить...
Они встречаются взглядами - пожилой мужчина и мальчик, и в глазах отца Оскар видит ярость, от которой страшно, и боль - там на дне, боль, виновником которой он стал.
- Разноглазый, - выдыхает отец наконец. - Ублюдок.
И бьет рукой по стене, зло, со всей силы, но Оскар даже не вздрагивает - он словно заморожен сейчас изнутри, заполнен страхом и болью - своей, отцовской, кто разберет...
- Ты не должен был родиться, - вдруг сообщает отец совсем тихо, и твердое, искреннее убеждение в его голосе бьет Оскара больнее самого злого крика.
Он разворачивается и уходит, Ройенталь-старший, а Оскар еще долго сидит в кресле за столом, невидяще глядя на книгу, и буквы отчего-то расплываются перед глазами. Наконец, его слегка отпускает - можно уже вздохнуть, пусть и судорожно, и понять, что только что плакал, совсем, как в детстве. Оскар зло вытирает слезы, встает и отходит к окну. Рама открывается легко, привычным движением руки. У него второй этаж, а под окном плющ и мягкая клумба. Он спускается быстро, почти не задумываясь над своими действиями - в ушах все еще звучит голос отца.
Старый парк принимает его, как своего, послушно разворачивает перед ним тонкие, немощеные тропинки, ведет знакомой давно дорогой к старому дубу.
Оскар часто бывает здесь - с детства привык, что в этом углу никто его не найдет, что здесь можно побыть одному, совсем.
Кора дерева еще хранит тепло дневного солнца и слегка царапает щеку. Здесь можно не думать, не бояться... здесь - не больно.
Отец прав, отец знает лучше. И мать ушла из-за него, Оскара, мама... снова перехватывает дыхание. Ему нельзя было рождаться.
Он стоит там долго, почти до заката, тихо баюкая привычную боль, принимая мир, в котором все-таки надо жить.
Потом возвращается в свою комнату.

Герр Вейнер рад, хоть и старается этого не показывать, но уж Оскар-то видит.
- Поздравляю вас, молодой человек, - голос старого учителя звучит неожиданно торжественно. - С этого дня вы считаетесь курсантом военной академии Одина!
- Когда я должен уехать? - спрашивает мальчик, не благодаря.
- Через две недели, - кажется, герр Вейнер слегка обиделся, но у Оскара просто нет сил сегодня, даже на радость - ночью ему снова снилась мать.
- Это хорошо, - просто говорит мальчик и задает единственный важный сейчас вопрос: - Вы уже сказали отцу?
- Да, герр Ройенталь был весьма рад и горд.
Старый учитель лжет: отцу все равно, куда денется он, Оскар. Отец ни минуты не верит, что разноглазый бастард способен выдержать учебу в военной академии. Но Оскар знает за себя - он будет стараться. Даже если окажется, что задача не по плечу - он сделает все, что может. Лишь бы уехать из этого дома... эту мысль Оскар давит.
- Вы понимаете, конечно, что больше не нуждаетесь в моих услугах, - герр Вейнер чопорно поправляет пенсне. - Я очень рад, что вы справились с экзаменами, хотя мне и жаль будет прощаться с вами, Оскар. Вы - очень хороший мальчик.
- Это не правда, - наконец позволяет себе возразить Оскар. - Я никогда не был хорошим мальчиком, герр Вейнер.
- Были, - учитель неожиданно улыбается. - Были и остаетесь. И я искренне надеюсь, что юношей вы будете не менее достойным.
- Я постараюсь, - Оскар не знает, что еще сказать, ведь его наставник так и не понял... не узнал своего ученика по-настоящему.
- Я верю в вас, молодой человек. И я уезжаю, сегодня вечером, так что зашел не только поздравить вас, но и попрощаться. У меня внучка родилась недавно, знаете ли. Мне теперь дома есть, кого воспитывать.
- Спасибо, - искренне говорит Оскар, ему не хочется отпускать учителя, он привык к нему за эти годы, но академия ждет, и жизнь все равно изменится через две недели, а у герра Вейнера все будет хорошо.
- Да, - отчего-то смущается учитель. - Вот как-то так... до свидания, молодой человек.
- До свидания. И удачного вам пути.
- Благодарю, - герр Вейнер неожиданно изящно кланяется и выходит из комнаты.
Оскар замирает у окна, бездумно глядя на скачущую по стенам тень от листвы - там, снаружи ветер качает ветки старых деревьев. Комната привычно замирает вместе с ним, словно поддерживая его настрой. Оскар знает ее всю - каждую плитку в паркете на полу, каждый изгиб узора на лепнине высокого потолка, - он здесь вырос, здесь он живет.
И жизни той осталось ровно две недели срока.

Машина ждет его у крыльца - длинная, черная, официальная. Слуги уже погрузили вещи в багажник и приказчик отца, герр Гамлекопф, уже ждет внутри. Сам отец не показывается, да и зачем ему?.. Только дворецкий, Мартин, стоит возле дверцы машины, поджидая молодого господина.
Оскар останавливается в дверях и оглядывается назад - туда, в темный торжественный холл, прямо на семейный портрет над лестницами. И только сейчас видит, что мать улыбается, там, на портрете. Что ж, наверное, они были тогда счастливы, его родители. Пока не родился он.
Вчера вечером Оскар впервые ответил отцу. Он сам не знал, что на него нашло - просто страх и боль внутри вдруг сменились чем-то другим - злым и темным, как раз, когда отец сказал, что Оскар не достоин жизни.
- Ну так убей меня, - просто предложил он.
Отец замер, словно подавившись воздухом, и долго смотрел на сына. Потом бросил:
- Не хочу руки марать, - и ушел.
Что ж, это Оскар тоже запомнит: право на смерть еще надо заслужить.
Он разворачивается спиной к портрету родителей и к темному, пустому холлу, и спускается вниз, к машине.
Впереди ждет академия и война. И возможно, хотя бы умереть он сможет достойно, раз уж все равно не имеет права жить.

Мартин Арцер, дворецкий семьи Ройенталей, смотрит на стройного мальчика, идущего к нему по ступеням, и искренне радуется, что молодой господин наконец уезжает из этого дома. И пусть у герра Оскара уже давно совершенно недетский взгляд, это ничего, это просто дом такой... Он уедет отсюда, и старая память не будет больше держать ребенка.
Дворецкий еще не знает, что через много лет, приветствуя вернувшегося молодого хозяина, увидит в его разноцветных глазах все ту же тень и расстроится, осознав, что призраки прошлого так и не отпустили герра Оскара. Впрочем, это будет еще очень нескоро.
А сейчас Мартин смотрит вслед отъезжающему автомобилю и совершено не хочет возвращаться в опустевший теперь уже совсем дом.

@настроение: ну уж извините))

@темы: фанфики, Рейх

---

снова неновый текст)

[Stakkars]

кто видел - извиняйте)
Автор: Stakkars
Название: Рядом
Фэндом: ЛоГГ
Таймлайн: преканон, вроде как
Герои: Оскар фон Ройенталь и Вольфганг Миттельмайер
Жанр: бытовая история?..
Рейтинг: нет
Саммари: об одном дне рождения)
Дисклеймер: все права принадлежат господину Танаке, а как же иначе
Предупреждение: за вхарактерность не ручаюсь.

Рядом

Осень на Хайре ничем не отличалась от остальных сезонов года - те же камни, тот же холодный океан до горизонта, тот же ветер, бросающий в лицо мокрые ледяные брызги. Оскар сам не понимал, зачем пришел на берег этим вечером - постоять просто так, наверное, раз уж выдалось свободное от службы время, посмотреть... подумать.
Сероватые, какие-то тяжелые даже на вид волны медленно и безостановочно накатывались на берег, бились упрямо о темные камни. Океаны Хайре были так же пустынны, как и суша, планета оставалась военным полигоном уже не первый век. Здесь испытывали оружие, здесь тренировали десант, и полк, в котором служил сейчас Ройенталь, застрял здесь до переброски на фронт - слишком велики были потери личного состава в последнем сражении, слишком много новобранцев пришло с последним пополнением... а из них пока еще хоть что-то выйдет, успеть бы до следующей отправки на передовую.
Оскару нравилось тренировать новичков... и совершенно не нравилось осознавать, что среди его подчиненных всего пятнадцать старослужащих, а все остальные пока что способны только стать пушечным мясом в ближнем бою. Поэтому натаскивали - не покладая рук и топоров, так сказать, пока есть время.
Но от любых трудов - даже таких праведных - положен отдых. А сегодня Ройенталю вдруг расхотелось идти в гарнизонный клуб - те же лица, те же разговоры, та же выпивка, те же развлечения. Он привык, научился получать от этого удовольствие... но этим вечером хотелось чего-то особого, хотя бы - одиночества, пусть и на голом каменистом берегу.
Чужие стремительные шаги нарушили зачарованную гармонию неожиданной прогулки, пробились сквозь посвист ветра и рокот прибоя. Ройенталь резко обернулся к незваному визитеру и слегка расслабился, узнав светловолосую шевелюру Миттельмайера.
- Еле тебя нашел, - сказал тот, подойдя ближе.
- Удивительно, что вообще нашел, - пожал плечами Ройенталь. Миттельмайер ему нравился - пожалуй, из всех его сослуживцев это был единственный, с кем можно было бы разделить этот вечер.
- Техники видели, как ты уходил, - пояснил Вольф, - я, правда, километра два уже по берегу намотал, пока на тебя наткнулся... замерз, как собака.
- Мог бы и не искать.
- Ну, как же я мог тебя не искать сегодня? - улыбнулся Миттельмайер.
- А что такого должно произойти сегодня? - не понял Ройенталь, старательно пытаясь вспомнить, не обещал ли он приятелю чего-нибудь вроде партии в покер или парной тренировки. Выходило, что не обещал.
- Ну, у тебя же день рождения. Или нет? - с сомнением в голосе уточнил Вольф.
- Или да, - согласился Ройенталь, не пытаясь спросить, откуда приятель знает - справки навести недолго. Вот только... - Но я не собирался его отмечать.
- Это я понял, - кивнул Миттельмайер. - Вот как мне сказали, что ты гулять ушел по темноте и холоду, так сразу и понял. Но это не же не причина, чтобы тебя не поздравить, правильно? К тому же, у тебя и дата круглая... двадцать два все-таки.
Да уж... круглая. Оскар как-то и не задумывался об этом в таком ключе. А ведь двойной повод для праздника мог бы быть.
- В общем, поздравляю, - продолжал Вольф, словно не замечая задумчивости приятеля. - Желать ничего не стану, не умею... а вот выпить можно. У меня коньяк есть, хочешь? - и достал из кармана плоскую фляжку.
- Не откажусь, пожалуй, - кивнул Ройенталь, понимая вдруг, что простоял на берегу почти час и что уже замерз.
- За твои двадцать два! - улыбнулся Вольф, протягивая фляжку.
Оскар кивнул и глотнул - прямо из горлышка. Коньяк обжег нёбо и теплой волной обдал горло.
- Спасибо, - Ройенталь вернул фляжку.
- Ну, тебе, как имениннику положено... Пойдем? - предложил Миттельмайер. - В клубе можно будет найти что-нибудь более достойное.
- Я не хочу, - качнул головой Оскар.
- Хорошо, - согласился Вольф, - можно пока остаться здесь. Я ведь тебе не мешаю?
- Нет.
- Тогда давай хотя бы вдоль берега пойдем, а то стоять холодно.
- Пойдем, - согласился Ройенталь.
Ходко шли вдоль линии прибоя, молчали. Оскару совершенно не хотелось говорить, а Вольф словно чувствовал и не навязывался - просто шел рядом, ловко ступая по черным камням, улыбался порой чему-то своему. Океан ровно шумел сбоку, ветер студил руки и лицо, медленно темнело небо над головами.
- Хорошо, - вдруг сказал Миттельмайер негромко и Ройенталь согласился про себя: было действительно хорошо. Спокойно...
- Но холодно, - тут же добавил Вольф. - Может, разомнемся слегка?
- Тебе было не достаточно разминок в течение дня? - усмехнулся Ройенталь.
- Так я же с молодняком работал, какая там разминка! - тряхнул головой Миттельмайер. - Так, базовые приемы учили, одно и то же полдня. Тебе самому-то не надоедает?
- Надоедает, - признался Ройенталь, останавливаясь и улыбнулся. - В рукопашную? У меня с собой только бластер табельный.
- Можно на ножах, - предложил приятель. - У меня их с собой как раз два.
И протянул Оскару тяжелый широкий нож с простой черной рукоятью из шероховатого пластика и рядом зубчиков по кромке лезвия. На узкой короткой гарде тускло сверкнуло крохотное серебристое клеймо - единственная деталь, выбивающаяся из общей простоты и функциональности, эмблема известной оружейной компании.
- Хороший клинок, - одобрил Ройенталь, примерив оружие в ладони.
- Ага, - согласился Вольф. - Он твой, кстати. Подарок.
- Спасибо, - слегка удивленно сказал Оскар, рассматривая клинок по-новому. - Но не стоило...
- Стоило, - коротко отрезал Миттельмайер. - У тебя день рождения, забыл?.. Начали!
Ройенталь машинально перехватил нож поудобнее и ушел от выпада - медленного и аккуратного, почти учебно-показательного.
- Кажется, ты привык жалеть новичков, - усмехнулся Оскар и перешел в наступление сам - быстро, жестко, не щадя, знал уже границы способностей приятеля.
Вольф подхватил темп моментально, демонстрируя стремительную реакцию и отменную выучку, заулыбался.
Ровные черные камни были словно созданы для боя, и ветер уже не казался холодным, свист его вплетался в звон ударов, в шум дыхания противника... и ловить светлый взгляд напротив было даже весело.
Оскар давно не бился ни с кем вот так - от души и не сдерживаясь, и тело радостно включилось в ритм, а нож послушно льнул к пальцам.
Закончили вничью - просто остановились оба одновременно, почувствовав, что напарник начинает сдавать. Переглянулись и вдруг рассмеялись - хрипло и сбито, еще не восстановив дыхание.
- Хорошо вышло, - сказал Миттельмайер, отсмеявшись.
- Да, - согласился Ройенталь. - У тебя где-то был коньяк.
Выпили - по очереди, переглядываясь и улыбаясь.
- А вот теперь можно обратно, - сообщил Оскар.
- Пойдем, - согласился Вольф. - Правда, далековато мы уже от базы отмахали, опять замерзнем.
- Можно бегом, - неожиданно даже для самого себя предложил Ройенталь.
- Ну давай бегом, - улыбнулся Миттельмайер.

Бежали - привычной ровной трусцой, которой оба могли намотать не один километр в походном режиме. Это было... слишком похоже на последний бой, тогда им так же случилось сражаться и двигаться рядом. И спину держать друг другу. Впрочем, не в первый раз.
И точно не в последний, - подумалось вдруг Оскару. Миттельмайер ведь будет и дальше рядом - сражаться, отдыхать, искать, куда запропастился приятель, если что... он, похоже, для себя уже все решил... и это было странно. Непривычно это было после стольких лет одиночества. Оскар так не умел. Одному надежнее, это давно и прочно стало его кредо. Одному безопаснее.
А вот теперь рядом появился кто-то, готовый разделить это его одиночество. Только надолго ли его хватит, против дурного ройенталевского характера?..
Миттельмайер такой человек - он будет стараться... он не умеет иначе. Хороший человек, уж это Оскар оценить успел. Слишком хороший для такого, как Ройенталь.
Возможно, стоит позволить ему попытаться...
Впереди показалось ограждение базы.
Да, позволить попытаться, но быть готовым уйти, если что-то повернется не так.
- Ты готов отпраздновать день твоего рождения? - улыбнулся Вольф, переходя на шаг перед самыми воротами.
- Теперь да, - сказал Оскар и легко улыбнулся в ответ.
Пока... можно попробовать быть вот так... рядом. А там время покажет.

@настроение: ну, вот.

@темы: фанфики, Рейх

---

Страшслое-ужаслое.

[Агата Лерд]

Зацепились мы как-то с  Альре Сноу языками в процессе трехмерного космического боя...
Нет, это был не гон, как ни странно.
Это были пришедшие персонажи.

И нагнали мы в итоге целую историю. Про девочку-пилота и имперского офицера.
Лежит оно тут, поскольку длинное. Очень длинное:
www.diary.ru/~alare-stark/p169505098.htm

Предупреждаю: канон кое-где странный, время действия - примерно семидесятые серии. Изерлон уже снова взят, но битвы в проходах еще не было. ХЭ волею авторов, местами логика и законы физики странные.
Вот.

@темы: фанфики, Рейх, Изерлон

---

Ройенталь в штатском

[Janira]

Собственно, откуда мысль: однажды мы со Стаккаш разговаривали на тему гражданской одежды адмирала, а то он все в парадном да в парадном, и решили, что ему пойдет вот такой свитер, темного шоколадного оттенка.) Так что спасибо товарищу Stakkars за идею, вдохновение и отлов косяков, адмиралу - за наличие в природе.) Ну а я так, чисто порисовать вышла))

@темы: фанарт, Рейх, Персонажи

---

Ищу карту.

[Bernadett-e]

Извиняюсь, что поднимаю, но неужели никто и ничего, даже по второму пункту?

---

Уважаемые знатоки и владельцы интересных находок, нужны карты, примерно такие, как на аватаре и фото вклейки из энциклопедии. Чем больше по длине-ширине, тем лучше, потому что кадры сериала отловить не трудно, но 640х480 мне недостаточно.

Второе - поделитесь, пожалуйста, ссылками на сайты с большими (1600 по горизонтали - минимум) обоями на тему галактик или на фото с ними.

запись создана: 19.11.2011 в 06:04

@темы: матчасть, Вопросы

---

Поделюсь глюком

[aikr]

Чудится мне — с самого начала ещё, с первого просмотра, — что старина Фридрих как минимум догадывался о властолюбивых планах Райнхарда. Больше того: что он был не против этого. Что он и сам понимал, насколько прогнила династия Гольденбаумов со всем Старым Рейхом, но не решался — или был уже не в силах — что-то с этим сделать. А этот, молодой да ранний, пришёлся донельзя кстати.

Что именно поэтому — а вовсе не из-за «сестриной юбки», чушь какая! — кайзер держал Райнхарда на особом счету, не стесняясь продвигать и повышать его. Да, все повышения были вполне заслужены — но ведь это лишь необходимое условие, а не достаточное. Если бы монарх не хотел продвигать чересчур ретивого подданного — никакие заслуги не помогли бы.

Почему же он этого не показывал? Думаю, тут как минимум две причины. Во-первых, такая, по сути, добровольная передача власти плохо сочеталась с необходимостью хорошей «чистки»; для излечения Рейха нужна была шоковая терапия, а не мягкие припарки.

А во-вторых — и, возможно, в-главных, — захват трона должен был стать для Райнхарда своего рода экзаменом на профпригодность. «Ты хочешь власти? — так возьми её! Возьми как добычу, а не как подачку. Сумеешь? Значит, достоин!»

...Интересно: вправду ли кончина Фридриха — так вовремя подоспевшая! — случилась от естественных причин? Или свидетельство о смерти было написано заранее, под собственную императорскую диктовку, когда тот понял, что мальчик вырос и пора уступить дорогу?

А может, и вовсе через пару месяцев после этого на далёкой малолюдной планете поселился никому не известный старик по имени Теодор Козмас?


Мне одному так кажется, или у кого-то ещё был подобный глюк?

@темы: Рейх, Персонажи

---

Резонанс.

[Aeshna]

Уже пару дней песня ест мозг удивительным резонированием с одной из сюжетных линий ЛоГГа.
Эх, жаль, что не умею резать клипы - какое видео о Райнхарде с Кирхайсом могло бы получиться...

@темы: Рейх, песни

---

ЛоГГ с озвучкой

[Шолль]

video.sibnet.ru/alb51893/
По этой ссылке лежат первые четыре озвученные серии. Озвучивателей два, сразу предупреждаю, что один просто бубнит себе под нос, второй (у которого озвучены только первые две серии) пытается читать "с выражением".
Вопрос такой: они ссылаются на перевод stars&swords, но насколько это соответствует реальности? Мне-то кажется, что перевод совпадает, но как с точки зрения тех, кто его делал? И собственно, сколько отсебятины привносится в озвучку в таких случаях?

@темы: Перевод, Вопросы

---

Вопрос по мат.части

[феникс периода полураспада]

Дамы и господа, а напомните: когда Зиг получает "Барбароссу"?
А то я помню, что после метяжа Кастропфа, но до Изерлонских переговоров.
А вот по-точнее бы?

@темы: информация, Рейх